Откат реформ: поправки подрывают доступ к правосудию

Введение

С принятием Грузией в 1998 г. нового Уголовно-процессуального кодекса возникла реальная надежда на расширение прав подследственных по уголовным делам и на то, что новый кодекс станет первым шагом на пути искоренения пороков советской системы судопроизводства. Однако уже вскоре после вступления кодекса в силу 15 мая 1999 г. грузинский парламент принял целый ряд объемных поправок в мае-июле, ознаменовавших явный откат в приведении грузинского уголовного процесса в соответствие с международными правозащитными стандартами. Новый кодекс (в редакции 1998 г.) предполагал предоставление подозреваемому, обвиняемому, свидетелям и пр. право обжалования в судебном порядке незаконного обращения и других нарушений со стороны работников прокуратуры, сотрудников полиции и других правоохранительных органов или органов безопасности на этапе дознания и предварительного следствия. Однако с внесением в мае-июле 1999 г. изменений в порядок обжалования доступ участников процесса к суду до начала разбирательства по делу был жестко ограничен. Отмена парламентом реформаторских мер, преследовавших цель защитить подследственного, вызывает особую тревогу с учетом постоянно поступающих сообщений как о массовом принуждении задержанных к признанию посредством пыток и другого недозволенного обращения, так и о других грубых процессуальных нарушениях в ходе дознания и предварительного следствия в Грузии.

Правовая система Грузии, как и во многих других странах, объединяет большую часть процессуальных прав, относящихся к уголовному судопроизводству, в единый уголовно-процессуальный кодекс. Последний определяет права подследственных по уголовным делам и распределение обязанностей в уголовном процессе между правоохранительными органами, органами безопасности и судом. В Грузии нет военных судов, и судопроизводство в отношении как гражданских лиц, так и военнослужащих подчиняется единым правилам.

15 мая 1999 г. в Грузии вступил в силу новый УПК, разработанный при участии адвокатов, активно практикующих в области уголовного права. Он был принят после тщательного обсуждения в парламенте и подписан президентом в феврале 1998 г. Проект прошел также экспертизу Совета Европы, целью которой является представление рекомендаций грузинскому правительству по вопросу о соответствии УПК Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод, подписание которой обязательно для всех стран-членов СЕ, и прецедентному праву Европейского суда по правам человека. Новый кодекс был направлен, в том числе, на установление для подозреваемых четких процессуальных гарантий в соответствии с международным правом. Грузия стала полноправным членом Совета Европы 27 апреля 1999 г.

Однако уже 13 и 28 мая, вскоре после вступления Грузии в СЕ, парламент принял 289 поправок к новому УПК. Через некоторое время — 22 и 23 июля — были приняты еще 63 поправки. Результатом стало изменение или полная смена почти половины статей Кодекса.

Как отмечалось выше, пытки, недозволенное обращение и нарушения процессуальных прав на стадии дознания и предварительного следствия являются в Грузии обычным делом и носят массовый характер. При этом поправки 1999 г. отменяют введенный новый порядок обжалования и восстанавливают серьезные барьеры для подозреваемых, которые добиваются прекращения нарушений или защиты со стороны закона. Восстановив ограничения на судебное рассмотрение жалоб о процессуальных нарушениях до начала разбирательства дела, парламент практически лишил задержанных возможности доказать нарушения в обращении и способствовал безнаказанности недобросовестных должностных лиц.

Предметом жалоб на процессуальные нарушения являются, в том числе, попытки должностных лиц полиции и прокуратуры затруднить доступ задержанного к адвокату, посредством прямого лишения его этого права на начальном этапе следствия, оформления его как "свидетеля", не имеющего права на адвоката, или посредством сокрытия от защитника сведений о принципиально важных процессуальных мероприятиях в отношении подзащитного. В других случаях работники прокуратуры пытаются заставить задержанного принять услуги назначенного адвоката, который не проявляет активности в обжаловании нарушений в обращении с его клиентом и не отстаивает должным образом его интересы. Все эти усилия прокуратуры, как представляется, преследуют цель не допустить жалоб на незаконное применение физической силы, которое может иметь место во время ареста и допроса, с тем чтобы вывести виновных сотрудников из-под ответственности и лишить задержанного возможности доказать впоследствии, что его показания были получены под давлением.

Как утверждают подозреваемые и их адвокаты, получение независимого заключения судмедэкспертизы для доказательства факта пыток — дело почти невозможное. Несмотря на попытку изменения этой ситуации в новом кодексе, адвокаты и другие собеседники Хьюман Райтс Вотч дают понять, что прокуратура зачастую попросту отказывает в удовлетворении ходатайств о назначении судебно-медицинской экспертизы. В соответствии с действующим законодательством Грузии такое решение прокуратуры не может быть оспорено в суде, и подозреваемый на протяжении всего длительного периода предварительного следствия остается лишенным эффективных средств правовой защиты. Отсутствие независимого механизма обжалования прокурорского отказа в части судмедэкспертизы вызывает особое беспокойство, поскольку доказательная ценность заключения зависит от оперативности обследования. УПК предусматривает максимальный срок предварительного заключения до девяти месяцев; при этом даже двухнедельной отсрочки в проведении судмедэкспертизы достаточно для исчезновения следов пыток и незаконного применения физической силы. Во многих случаях проволочки лишают судмедэксперта возможности установить причину и характер полученных травм и затрудняют задержанному задачу доказывания факта принуждения к даче показаний.

Теоретически, первая встреча задержанного с судьей — при рассмотрении законности задержания (в течение трех суток с момента заключения под стражу) — могла бы дать человеку повод заявить о жестоком обращении или о нарушении его процессуальных прав и послужить таким образом фактором сдерживания недозволенного обращения в период дознания. Адвокаты, однако, говорят, что следователи пытаются иногда избежать судебного рассмотрения, ссылаясь на невозможность доставки задержанного или принуждая его к якобы добровольному отказу от присутствия на слушании.

Даже если задержанного все же доставляют к судье, ни он, ни его адвокат не имеют серьезной возможности добиться рассмотрения судом жалобы на процессуальные нарушения и недозволенное обращение. В интервью представителям Хьюман Райтс Вотч адвокаты заявляли, что поскольку поправки мая-июля 1999 г. предписывают обжалование недозволенного обращения и других нарушений во время содержания под стражей перед вышестоящими прокурорскими инстанциями, адвокат лишен возможности обращаться к судье с жалобами на действия следователей. Предписанная кодексом процедура проведения таких слушаний, как представляется, не способствует полному и беспристрастному рассмотрению судьей жалоб на процессуальные нарушения.

Поправками было отменено право судебного обжалования до начала разбирательства. Вместо этого введен порядок, в соответствии с которым большинство жалоб по фактам нарушения процессуальных прав на досудебном этапе должно рассматриваться прокуратурой. При этом прокуратура в Грузии непосредственно ведет следствие по определенным категориям тяжких преступлений, осуществляет надзор за следствием по всем другим делам и поддерживает обвинение в суде. Все это ставит под вопрос ее статус как независимого института судебной власти и оправданность предоставленных ей по кодексу полномочий по рассмотрению жалоб обвиняемого на недозволенное обращение и другие процессуальные нарушения на этапе дознания и предварительного следствия.

В настоящее время правительство Грузии при содействии международного сообщества проводит масштабную реформу судебной системы. Представители властей неизменно утверждают, что одним из побудительных мотивов этого процесса стала озабоченность размахом коррупции. Однако отсутствие механизма судебного обжалования нарушений до завершения предварительного следствия не только жестко ограничивает возможности доказательства применения пыток для получения признания или необходимых показаний, но и оставляет задержанного на произвол коррумпированных должностных лиц. Адвокаты и другие профессионально работающие в области уголовной юстиции отмечают, что в отсутствие независимого контроля правоохранительные органы будут продолжать пользоваться неограниченной властью в вымогании взяток у подследственных. При такой системе уголовного судопроизводства вряд ли приходится ожидать гарантий справедливого процесса и, соответственно, рассчитывать на широкое общественное доверие к суду, которое провозглашается правительственными чиновниками главной целью их реформаторских усилий.

Исходя из анализа итогов настоящего доклада Хьюман Райтс Вотч призывает правительство Грузии предпринять ряд мер по изменению соответствующего законодательства и правоприменительной практики в интересах обеспечения гарантий против пыток и соблюдения стандартов ООН и других международных норм в области правосудия и обращения с лицами, содержащимися в предварительном заключении. Мы поддерживаем призыв к правительству Грузии Комитета ООН по правам человека (апрель 1997 г.) о расследовании и судебном преследовании по заявлениям о пытках, а также о систематическом и беспристрастном пересмотре всех вынесенных ранее приговоров на основе признаний, в отношении которых делались заявления о принуждении под пыткой. Хьюман Райтс Вотч также призывает мировое сообщество активно настаивать на принятии Грузией законодательства в соответствии с международными стандартами с целью защитить права задержанных, создать преграду массовой коррупции, в том числе в правоохранительных органах, и обеспечить ответственность правоохранительных органов и органов безопасности в рамках значительной двусторонней и многосторонней помощи в области безопасности, получаемой в настоящее время Грузией (полностью рекомендации см. ниже).

Настоящий доклад основан на материалах интервью, проводившихся в Тбилиси с марта 1999 г. по февраль 2000 г. с судьями районного (городского) и областного уровня, членами Верховного и Конституционного судов, адвокатами, судмедэкспертами, депутатами парламента и другими официальными лицами, а также с пострадавшими от нарушений прав человека и их родственниками.